В январе 2019 года Royal Blood отправились в Лос-Анджелес, чтобы записать коллаборацию с фронтменом Queens of the Stone Age Джошем Хомме в его студии Pink Duck. Из этих сессий родился «Boilermaker» — трек вошел в «Typhoons», третий альбом британского рок-дуэта из Брайтона. Помимо этого, поездка увенчалась двумя важными изменениями для вокалиста Майка Керра и барабанщика Бена Тэтчера. Во-первых, Керр бросил пить. В свободный от записи день он поехал в Вегас. «Все нарастало, как настоящее крещендо, — рассказывает он Мэтту Уилкинсону, ведущему радиошоу в Apple Music. — Я просто спятил. Вел себя в баре, как Рон Бургунди, совсем берегов не видел. В голове крутился один и тот же монолог. Меня утомили жалобы на самого себя. Вдруг пришло отчетливое осознание, что надо что-то менять. Нельзя ждать изменений в лучшую сторону, не взяв на себя ответственность». Во-вторых, Хомме убедил Керра и Тэтчера меньше переживать по поводу идеальности и больше изучать неиспользованные возможности своей музыки. Так Керр говорит о студии Pink Duck: «Там было много париков, костюмов. Это место, чтобы веселиться. Ему [Хомме] очень здорово удается создать атмосферу, в которой можно предложить любую идею, неважно, насколько она безумная. Мне кажется, что Джош произносит фразу „what if?“ [а что, если?] чаще, чем кто бы то ни было. Эта мантра плотно вросла в нас, и мы пронесли ее через всю запись». Все это нашло отклик в «Typhoons». В предыдущих альбомах — дважды платиновом дебютном «Royal Blood» 2014 года и последовавшем за ним в 2017-м «How Did We Get So Dark?» — дуэт чеканил яростный, разносторонний рок при помощи лишь ударных, баса и педалей эффектов. Еще более свободный духом «Typhoons» модифицирует их звучание для танцпола, упаковывая риффы в биты. Гибкий, заносчивый саунд они окрестили «AC Disco». Если учесть яркие поп-мелодии треков «Million and One» и «Trouble’s Coming», их звучание можно назвать «Black ABBAth». «Typhoons» несет в себе большую эмоциональную нагрузку, а песни следуют за Керром по его шаткому пути к трезвости. «Только об этом я и мог писать, — рассказывает он. — Я подошел к точке, в которой по-настоящему понял, кто я, и подобная искренняя уверенность — важнейший элемент творчества. Это позволило мне довериться себе вместо того, чтобы сомневаться. Я чувствовал себя менее уязвимым, словно тексты были слегка завуалированы из-за того, что музыка была такой оптимистичной и эйфорической. Было здорово ощущать себя намного лучше, и в то же время рассказывать об очень мрачных вещах. Так что альбому присуща странная двойственность». Только в самом конце с музыки спадают строгость и напыщенность, когда Керр меняет бас-гитару на пианино в воздушной психоделической балладе «All We Have Is Now». «Возможно, она указывает на неизвестность, в которую мы отправимся потом, — говорит он. — Песня оказалась на альбоме, потому что она действительно крутая. Неважно, как она соотносится с тем, что мы делали раньше или с тем, что можно и нельзя делать. Пока мы не пытаемся бороться за то, кем были, не стараемся стать группой, которой еще не являемся, мы верны сами себе здесь и сейчас. Все будет в порядке».