Эпохальный дебют Guns N’ Roses 1987 года примечателен тем, что не пытается замаскировать самые мрачные детали. В песнях о наркотиках речь идет не о кайфе, а о состоянии беспамятства («Mr. Brownstone», «Nightrain»). Музыканты поют о сексе в контексте связанной с ним власти («Anything Goes»), воодушевляющие гимны звучат на фоне грязи и нищеты («Paradise City»), а любовные баллады пронзает уверенность в том, что настолько чистых чувств в реальности не существует («Sweet Child O’ Mine»). В то время группу считали лекарством от легковесности поп-метала, заполнившего чарты и эфиры радиостанций, чем-то вроде The Rolling Stones по отношению к более попсовым коллективам начала 60-х. Коммерчески успешный «Appetite for Destruction» проложил дорогу для групп с более суровой эстетикой и во многом повлиял на сокрушительное появление гранжа несколькими годами позже. И если у других музыкантов расслабленная игра означала раскрепощение, у Guns N’ Roses она звучала как угроза.