J.S. Bach: St John Passion, BWV 245

«Начало „Страстей по Иоанну“ похоже на некое глубоководное бурление, — говорит сэр Джон Элиот Гардинер в интервью Apple Music. — В тревожном рокоте оркестра мы слышим острые диссонансы флейт и гобоев, будто живое тело прибивают к деревянному кресту. А потом вступает хор с невероятными восклицаниями, славящими Христа-Вседержителя. Это музыка огромной изобразительной силы». Сложно сказать, что ощутили прихожане лейпцигской церкви св. Николая, когда в 1724 году услышали первые такты «Страстей по Иоанну» Баха. Тогда было принято проводить Страстную Пятницу почти без музыки. Суровая, аскетическая атмосфера церкви нарушалась лишь пением лютеранских гимнов. В тот день, однако, собравшихся ожидала музыка гигантской живописной и эмоциональной мощи. Вероятно, она пошатнула их привычные представления о музыкальном искусстве. Бах создал свои первые «Страсти» в течение года после переезда в Лейпциг. Именно в этом городе — в церквях св. Фомы и св. Николая — суждено было прозвучать многим из его лучших кантат. «Страсти» рассказывают историю суда над Иисусом и последующего распятия. Два часа музыки — изумительных речитативов, хоровых номеров, хоралов и арий — опираются на фрагменты Евангелия от Иоанна (с добавлением некоторых стихов из Евангелия от Матфея) и лютеранскую духовную поэзию. «„Страсти по Иоанну“ — один из важнейших образцов музыкальной драмы со времен Клаудио Монтеверди, — рассказывает маэстро Гардинер. — Даже композиторы-современники, Штёльцель или Телеман, не придавали Страстной истории той драматической силы, которую удалось найти Баху. В то же время он лучше многих авторов умеет утешать, облегчать душевное страдание. Музыка Баха говорит с нами о том, что мы смертны, и о том, как смириться с неизбежностью своего ухода. Думаю, сейчас это чрезвычайно актуально и важно». В «Страстях по Иоанну» немало поразительных страниц. Гардинер выделяет несколько номеров, приглашая слушателя почувствовать глубину гения Баха. Среди них — вторая ария, «Ich folge dir gleichfalls» [И я шагами бодрыми последую Тебе]. «Это единственный радостный эпизод во всей партитуре, — замечает дирижер. — Он напоминает светскую любовную песню. В музыке слышится нечто вроде любовного преследования: душа верующего стремится ни на шаг не отступать от Иисуса». В конце 1-й части, в арии «Ach mein Sinn» [Душа моя], по словам Гардинера, происходит настоящий взрыв музыкальной энергии. В этом номере тенор в сопровождении всего оркестра поет о раскаянии апостола Петра, предавшего дружбу Иисуса. «Жемчужина 2-й части — ариозо „Betrachte, meine Seele” [Вонми, душа моя]. Музыка рисует чудесный пейзаж с распускающимися первоцветами. Они символизируют поворот к весне, но еще и пронзительно контрастируют с пыткой, переживаемой Иисусом». «Betrachte, meine Seele» — центральный номер сцены суда. Для нее Бах приберегает самую драматическую, самую выразительную музыку. Здесь Иисуса допрашивает Пилат, затем принося его в жертву озверевшей толпе («Kreuzige, kreuzige!» [Распни, распни Его!]). Именно в сцене суда по-настоящему раскрывается площадка, избранная Гардинером для третьей в его дискографии записи «Страстей по Иоанну», — Шелдонский театр в Оксфорде. «У этого пространства есть особенность, которой лишено большинство церквей, по крайней мере в Англии, — объясняет маэстро. — Дело в том, что в Шелдонском театре мы можем воспроизвести мизансцену зала судебных заседаний. Две выступающие галереи, на которых напротив друг друга расположены Евангелист и Иисус, отсылают к римскому суду, и Пилат смотрит сверху вниз на узника на скамье подсудимых. Баховскую драму воплощают в жизнь лучшие современные артисты. Партия Евангелиста поручена тенору Нику Притчарду. «Я давно присматривался к нему, и, по-моему, он справился с задачей блестяще», — говорит дирижер. Бас Уильям Томас, по словам Гардинера, исполнил партию Иисуса «с поразительным благородством и человечностью». Разумеется, заслуживают упоминания ансамбль English Baroque Soloists и хор Monteverdi Choir. Запись пришлась на пик пандемии коронавируса, и им пришлось работать в условиях строгого социального дистанцирования. «Невероятно трудно координировать певцов и музыкантов на расстоянии, — признается Гардинер. — Нужно специально воссоздавать ту связь, то ощущение единства, которое было у нас при выступлении на обычных площадках — в церкви или концертном зале. Раньше оно казалось привычным, а теперь потребовало огромной концентрации». «Но, кажется, у нас получилось, — добавляет маэстро. — Я был очень доволен и горд всеми. Красота и мощь музыки Баха производят громадный эффект, действуют сильнейшим образом, позволяя нам устремиться к чему-то большему и лучшему — к божеству».